24.06.2008 ДОНЕЦКИЙ СИНДРОМ или Почему дончане голосуют за "донецких"
Зачем люди поколение за поколением спускаются в забой, который постоянно взрывается? В поисках ответа на этот вопрос обозреватель «Газеты» Вадим ДУБНОВ отправился в Донецк и обнаружил у шахтеров донецкий синдром - почти по аналогии со стокгольмским, что встречается
у людей, попавших в заложники.
Ветеран-проходчик Петр Побережный, человек за пределами шахты имени Засядько не очень известный, много лет был на «ты» с генеральным директором шахты, знаменитым на всю Украину Ефимом Звягильским. «Даже странно, - вспоминает Побережный. - С теми, кто помоложе, я был на «вы», а со Звягильским, который на пять лет меня старше, на «ты».
Говорят, они были друзьями - насколько возможна дружба с таким человеком, как Ефим Звягильский. Теперь по его прямому директорскому распоряжению Побережного на шахту не пускают. Директор и ветеран поссорились, и, судя по всему, навсегда.
Побережный, кажется, до сих пор еще находится под воздействием тяжелого магнетического взгляда генерального: «Звягильский когда-то создал эту шахту и ее славу. Он же ее и погубил». Историю о том, как поссорились Петр Иванович с Ефимом Леонидовичем, надо рассказывать в школах. На уроках истории.
Шахтерская бухгалтерия
С Побережного можно и сейчас писать портрет наследника Стаханова, героя-передовика, депутата и наставника. Если он говорит, что бригада состояла из комсомольцев и коммунистов, значит, бригада была лучшей. И если он говорит, что парторганизация шахты приравнивалась по своим правам к райкому, значит, шахта была одной из крупнейших.
«Я пришел на шахту в 1970-м. Там, где я работал до того, все время были с чем-нибудь перебои. А у Звягильского было все: и машины, и металл, и деньги».
Однажды Звягильский послал Побережного в Москву - за металлом. «А Щадов, советский министр угольной промышленности, мне и говорит: «Что? Да у твоего Звягильского этого металла больше, чем у меня». Но дал».
Люди помоложе, но уже успевшие стать на шахте инвалидами, уверяют, что шахта взрывалась всегда. Но Побережный качает головой. То было славное время.
«Нет, таких взрывов не было. Бывали завалы, и люди гибли. Но не так, как сегодня. Хотя я сразу заметил, как на шахту пришел: любой инспектор по технике безопасности, который собирался спуститься в забой, быстро куда-то исчезал. Чаще всего он шел на повышение, Звягильский устраивал его на работу в министерство, отправлял в Киев, в Москву, но здесь он уже не появлялся».
Донбасс давал стране угля, шахтеры гибли, но зарплата, бывало, доходила до тысячи - по советским временам немыслимые деньги. У тех, кто застал то время, теплеют глаза при воспоминаниях о днях повышенной выработки, праздниках великой проходки с последующими бочками пива и «корзиной» - как назывался обильный стол, устраиваемый начальством. И шахтерские жены, собираясь жизнерадостными группами, отправлялись в Москву "закупаться". И каждый год отпуск на море, и нет отказа ни в чем, и все в городе свои.
С техникой безопасности на шахте имени Засядько всегда были проблемы, но народ стоял в очереди, чтобы устроиться на шахту, а тем временем рубли уходили в историю, счет уже шел на гривны, но взятки за то, чтобы устроиться на шахту имени Засядько, измерялись в долларах. Как знал весь город, стоило это полтысячи, и примерно столько же, от $500 до $800, составляла зарплата.
Но вот уже два, а то и три года взяток никто не платит. И очередей стало меньше. А после того, что стало происходить в последнее время, народ и вовсе стал уходить с шахты. «Ведь кто такой красный директор? - говорит Побережный. - Это же не обязательно твердолобый дундук. Звягильский спускался к проходчикам и спрашивал: вы, делая план, сколько получаете? А хотите чуть напрячься - и за это надбавку? Кто ж не хочет? А он через несколько месяцев уже новую цифру делает плановой и опять то же самое - надбавку».
Проектная мощность шахты - 1,4 млн тонн в год. Перед взрывами в 2006-м шахта Засядько добывала уже почти 6 млн. После того как в декабре 2007-го погибли 106 шахтеров, Звягильский посетовал в сердцах Побережному: «Беда. Потеряли больше миллиона тонн».
4% метана
4% содержания метана - критическая норма, при которой автоматически отключается оборудование. Хотя опытному шахтеру не нужны никакие датчики, чтобы понять, что пора спасаться: лава меняет цвет, начинает слоиться. И даже совсем неопытный шахтер прекрасно знает: если идти так называемым прямым ходом, когда газы не вентилируются сами собой, взрыв рано или поздно неизбежен.
На шахте Засядько прямой ход официально запрещен. Но идти обратным ходом означает терять время. И очередные тонны. За две недели до взрыва 2006 года разразился скандал: выяснилось, что руководство шахты заставляло работать при показателях около 5% метана. В тот день обошлось. А потом рвануло.
Миллион тонн угля обходится, говорят, в среднем в пять жизней. На шахте Засядько эти показатели перекрыты в несколько раз.
«Дело ведь не только в руководстве, - мрачно заметил бывший шахтер, который поклялся больше никогда не спускаться в забой. - Мы же сами отключаем датчики, чтобы никто не мешал выработке. Некоторые даже хвалятся, как они это научились делать».
Зачем? Побережный рассказывает: «Я спросил как-то у одного такого, который датчики отключает: «Дурак, смерти ищешь?» А он мне так спокойно и отвечает: «А я уже все посчитал. Дочке, чтобы в институте доучиться, нужно ровно столько, сколько жена получит в случае моей гибели. А так я никогда не наскребу, особенно если датчики будут работать».
Ахметов против Хозяина
Чем был уголь для советской экономики, которая не жалела ни денег, ни людей, спрашивать бессмысленно. С одной стороны, тогда хотя бы были деньги, а теперь нет и их. И не было необходимости задумываться о том, чем можно заняться еще. При том что хоть какие-то альтернативы были. А теперь нет и их, умирают последние заводы, а в маленьких городках по соседству, где шахты закрываются, жизнь и вовсе остановилась.
Побережный мрачен: «75% тех, кто спускается в шахту, ни к чему другому просто не способны. В конце концов, шахта кроме всего прочего еще была возможностью заработать для тех, кто иначе просто пошел бы нищенствовать. Или пить. Или разбойничать».
А бизнес? Побережный усмехается. Так усмехаются здесь все, но, кажется, только Побережный, который был всю жизнь на «ты» с самим Звягильским, говорит вслух: «Какой бизнес? С бандитами?»
Авиарейс Киев - Донецк от регистрации до посадки - словно кулуары бизнес-форума. Люди в дорогих пальто обсуждают тендеры, говорят о том, как хорошо вчера посидели и когда в Альпы. Билет за $200, самолет для многих уже почти сродни электричке, на которой едут на работу в Киев, и дух недешевого виски неотступен.
Это класс новых завоевателей страны. Таких людей после приземления должен ждать суперсовременный, на зависть надменному Киеву, аэропорт, но вместо модернового чуда на земле - провинциальная постройка, от которой морщатся львовяне и одесситы.
Только в центре города видишь башенки фешенебельного отеля «Донбасс Палас» - как утверждается, пяти звезд. Здесь принимают очень дорогих гостей из Киева и Европы, к которой Донецк стремится так же, как президент страны в НАТО.
Побережный помнит, как Звягильский с его непререкаемым авторитетом в Донецке, словно родившийся Хозяином и диктатором, никогда не просил Побережного выйти, кто бы ни стучался к нему в кабинет. Но однажды Звягильский сказал: подожди в приемной. Выйдя, Побережный увидел много джипов и вооруженных людей: «Это был первый визит Ахметова».
«Это очень простая история, - рассказывает местный политолог. - О том, как Ахметов поставил шахты на колени». Еще на закате СССР возник вопрос: зачем нужен Донбасс, где уголь залегает на полуторакилометровой глубине, если есть Кузбасс, где не надо зарываться под землю? А когда дружба народов и вовсе закончилась, шахты оказались годны разве что для сбора металлолома (который и стал оттуда уходить эшелонами).
Новый политический класс, которому спустя годы суждено было командировать своего человека в премьеры, тогда начинал с "крышевания" таксистов и наперсточничества на курортах. И этот класс обратил внимание на умиравшие подземные кладовые.
Потом пошли загадочные убийства директоров местных предприятий, после которых контрольные пакеты переходили к одним и тем же людям. А потом, когда в одной из разборок убили главаря, которого все знали как Алика Грека, мир узнал наконец про его помощника Рината Ахметова. И Ахметов приехал на шахту, к тому, кто мнил себя Хозяином.
Капитуляция
Ахметов подмял под себя металлургию и химию, он бился с Киевом за дешевую электроэнергию, но обычный энергетический уголь его совершенно не интересовал. Он не мешал спокойно умирать «энергетическим» шахтам, которые могли существовать только в рамках советской социальной филантропии.
Но шахта Засядько добывала коксующийся уголь, такой ценный для той производственной цепочки, которая стала основой ахметовской империи.
Не только Донецк - большая часть промышленности украинского востока вынуждена была присягнуть новому Хозяину. А у Звягильского и вовсе не было выхода. Когда-то он вершил судьбы. Он был как рыба в воде в той экономике, где долги можно было отдавать частично деньгами, частично помощью в выбивании НДС, который без Звягильского кредитор никогда бы не выбил. Он платил зарплату энергетикам и за это получал столько дешевой электроэнергии, что уже превращался в ее самостоятельного дистрибьютора. Звягильский, который всех покупал, неугодных сплавлял на повышение - словом, умевший все, оказался совершенно беспомощным в том новом жанре, который появился с Ахметовым.
Куда было девать ему свой уголь, которого он в своей неустанной гонке добывал все больше и больше? Остался один адресат - Ахметов, который уже стал монополистом и создал систему, где уголь имел смысл лишь в том случае, если был дешевым. На смену советской экономической диспропорции пришла ахметовская: уголь снова был нужен, но платить за него уже никто не собирался. Значит, Звягильскому опять потребовалось добывать еще больше - чтобы окупать затраты на Ахметова.
А у шахтеров альтернатив и вовсе не осталось. Кроме одной-единственной: наловчиться еще более искусно "работать" с датчиками. Или, как говорят на профессиональном жаргоне, загрублять их.
Красные директора не любят Ахметова. Звягильский, говорят, несколько лет назад очень смеялся, когда ему сказали, что Януковича прочат в премьеры. Это в Киеве стало приятной неожиданностью, что без пяти минут президент в слове «профессор» делает три ошибки. И это в Киеве брезгливо смеются над человеком, который был судим за уличное хулиганство. В Донецке Януковича знали всегда: «Да, голосуем за него. И будем за него. А за кого еще?»
Старушки, стоящие у сберкасс за возвращаемыми советскими вкладами, подумывают, впрочем, насчет Тимошенко. Правда, неуверенно. «Юлька деньги дала - и хорошо. А Янукович, какой ни есть, а наш».
Шахтеры никогда не испытывали идиосинкразии к Тимошенко, им по большому счету вообще все равно, но Ахметов создает рабочие места. Правда, после пересчета шахтерских пенсий, который провела Тимошенко, они выросли в несколько раз: было 150-200 гривен, теперь иногда получается и 800. Шахтеры тоже не очень любят Ахметова. «Вы, может быть, считаете, что у нас молятся на всю эту гвардию? - спросил в порыве откровенности чиновник горадминистрации. - Нет. Просто все уже устоялось, и альтернатив физически появиться не может».
Житель Донецка оказывается в положении шахтера. Ему тоже больше некуда идти.
Донецкий синдром
Побережный забыл украинский: «Нас здесь много таких». Когда-то, больше полувека назад, он обиделся на бригадиров в его родном селе в Киевской области: ему, мальчишке, которому и в поле было еще нельзя, те насчитали полтора трудодня там, где он, как ему казалось, совершал трудовой подвиг. И подался в Донецк, где таких было много: подземелье требовало крепких рук. Со всей Украины стекались сюда юнцы, здесь они обзаводились семьями и забывали язык.
А теперь никто особенно и не едет. «Кто поедет в наши края, где все загибается, где на окраинах даже квартиры порой не надо покупать, их просто бросают, - говорит коллега-бунтарь из единственной оппозиционной газеты (все остальные издания в лучшем случае о политике не пишут, а в основном назначают Януковича украинским секс-символом). - При этом нет никакого давления, я не помню ни одного случая угроз - даже по отношению ко мне. Все устоялось, никто больше никуда не рвется. Те, кто в 1991-м возглавлял демократические штабы, теперь работают у Ахметова».
В общем, учить украинскому здесь некому, некого и незачем. «У меня дочке через год поступать, - рассказывает знакомая. - Здесь учиться негде, надо ехать в Киев. В университет, в Киево-Могилянскую академию. А как она поступит, если экзамены на украинском? Где она его здесь разучит?» Она никого не винит, она просто спрашивает, зная, что ответа нет.
При этом все понимают, что, если захотеть, проблема вовсе не будет биномом Ньютона. Но работает все тот же закон шахты, который в этих местах так походит на стокгольмский синдром: заложникам ничего не остается, кроме как желать успеха тем, кого им любить совершенно не за что.
Тот, кто говорит по-украински, в здешнем понимании в лучшем случае юродивый, а чаще - почитатель УПА, Бандеры и НАТО. И кому интересны социологи, уверяющие, что вопрос языка, если его не политизировать, в реальности занимает не больше 4% населения?
«Если даже Тимошенко здесь наберет 30% голосов, об этом никто не узнает", - уверяет друг-бунтарь. «А что, она может их на самом деле набрать?»
Он задумывается: «Процентов 10 может. Не веришь?» Он, кажется, тоже не очень верит.
Звягильский навсегда
Знакомый, хорошо осведомленный во внутренних интригах Партии регионов, молча рисует на бумажке чертеж, в котором мне надо разобраться очень быстро, потому что спустя несколько минут тот превратится в мелкую бумажную стружку.
Он обозначает буквы. «Я» - Янукович. «А» - Ахметов. Букв много, каждая обозначает центр внутрипартийной силы, стрелки между ними превращают картинку в непроходимую паутину. И только А и Я между собой не связаны никак.
Борис Колесников, один из лидеров партии, близкий к Ринату Ахметову, описывает политическую интригу с помощью понятной бизнес-терминологии. Фракция - наблюдательный совет. Генеральный директор - разумеется, Ахметов, это понятно без объяснений. Янукович - наемный топ-менеджер с соответствующим отношением к нему со стороны генерального.
Менеджер, как ему и положено по бизнесу, знает о возможных превратностях и потому пытается вести собственную игру. Генеральный знает, что никого другого у него нет, хоть тот, кого он назначил, не только срывает задание за заданием, но еще и интригует.
Как признают источники в партии, Янукович уже контролирует 70% «наблюдательного совета» в парламенте. Но не деньги - капиталы с олигархами у Ахметова. Куда их направить - на новый проект или на реанимацию старого?
Ответа нет. В любом случае придется договариваться с кем-то из тех, кто считается оранжевым. Вариантов возглавить всю Украину у Ахметова не больше, чем было шансов спастись у Звягильского, когда к нему пришел Ахметов. История того визита в некотором роде повторяется.
Только на другом уровне.
«Рентабелен ли уголь, даже коксующийся, без монопольной цепочки Ахметова?» - об этом я спрашивал и у Побережного, и у тех шахтеров, которые научились считать, и у экономистов. И все отвечали одинаково: вряд ли. Промышленность, из которой Ахметов создал свою монополию, - безнадежная иллюстрация к Диккенсу, но той Украине, которая вышла из большой страны, этого было достаточно, чтобы украинский восток был главным экспортером. Точно так же, как Звягильский тратил деньги на что угодно: на подкуп, на металл, на подсобные хозяйства, только не на шахтеров, - Ахметов не вкладывает деньги ни в промышленность, ни в сам Донецк. Здесь нормального бизнеса нет не только потому, что все под пятой Хозяина. Были бы деньги - желающих присягнуть Хозяину было бы вдоволь, это известно. Но денег нет, они уходят из Донецка - в Киев, где строиться выгоднее, и в Донецке не наблюдается традиционного строительного бума. Уходят в Англию, где Ахметов покупает заводы, в донецкий «Шахтер», потому что Ахметов - завзятый фанат.
Но теперь ему еще надо приноравливаться к Киеву точно так же, как Звягильскому приходилось приноравливаться к нему самому. Разве что Звягильский хотел всего лишь сохранить шахту. Ахметову нужно больше. Но и ему приходится искать альянсы не менее противоестественные, чем Партия регионов, где тот же Звягильский верно служит в первой десятке партийного списка. А куда ему еще деваться?
И Звягильский, который с Побережным прошел и через советское благоденствие, и через разграбление шахт, через взрывы и через Ахметова, теперь навсегда с ним поссорился. Пенсионер Побережный, который знает про шахту все, открыто рассказал приехавшей из Киева правительственной комиссии по расследованию последнего взрыва и про датчики, и про начальство, заставляющее шахтеров спускаться в забой при 6% содержания метана. В общем, то, что и без него знали всегда и все - от начинающего проходчика до премьер-министра. И о чем говорить нельзя. Не потому, что такая правда чревата судом и прочими неприятностями. Звягильского этим не испугать, он прекрасно знает: Киев не пойдет на это даже при запредельном энтузиазме Тимошенко. Он знает: для нее ни уголь, ни шахтеры тоже лишними не будут. Он всегда договаривался со всеми - и с московскими министерствами, и с энергетиками, и с Ахметовым. Он знает, что договорится и с Тимошенко, и с Ющенко, и с любым, кто заинтересуется его вотчиной. Он - красный директор, великий реликт эпохи, которую вдали от Донецка кто-то сгоряча счел завершившейся.
Побережного больше не пускают на шахту не из-за неприятностей, которые он мог бы накликать. Побережный поставил под сомнение смысл того, чему, можно сказать, посвятил жизнь Звягильский. Побережный это понимает. И шахтеры понимают. И снова спускаются в забой.
Нет таких датчиков, которые при известной смекалке нельзя было бы загрубить. Особенно когда с этим согласны все, вне зависимости от цвета власти.
После последнего взрыва Звягильский заявил о своем уходе с поста генерального директора. И ушел. Все знают, что он остался.
Вадим ДУБНОВ, "Газета", при содействии журналистов «Громадськой правды».
По теме найдено:
Президент Ющенко стал Гарантом вседозволенности для "донецких" и "закарпатских"
Культ личности в совковом заповеднике (ФОТО)
Техас по-донецки. Как и почему формировался "донецкий характер"
«Где мой уголь, я тебя спрашиваю?!» - этот рык знаком каждому горняку шахты им. Засядько
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ НАШУ СПЕЦИАЛЬНУЮ РУБРИКУ "ЧЕРНОЕ ЗОЛОТО", ОСВЕЩАЮЩУЮ СОСТОЯНИЕ ДЕЛ И ПРОБЛЕМЫ ОТЕЧЕСТВЕННОГО МИНУГЛЕПРОМА
PRO-TEST
|
