Юморина нового УПК. Практический комментарий к действиям прокуратуры на примере Донецкой области / Публикации / PRO-TEST

Удивительно, но в достаточно благополучной по сравнению с тем, что творится в мире, Украине, болевой точкой и постоянным нарывом является одна главная тема – беззаконие прокуратуры и судов. Этим недовольны все. Это взрывает общество. Милиция уже вышла на пикеты в Харькове, милиция Краматорска уже обращается к своему министру с «чистосердечным», мол, выкатали такие суммы, что мы просто вынуждены грабить машины граждан по ночам. Вроде бы перестройку надо. Но перестройку обещают провести через реформы, через сокращение численности работников прокуратуры на 70% с октября, но с неизменным сохранением первых руководителей прокуратуры и судов, которые до этого состояния прокуратуру и суды довели. То есть те же теперь будут работать в новых обстоятельствах. Как? Давайте проанализируем, как реализуется на практике новый Уголовно-процессуальный кодекс. С остальными реформами прокуратуры и судебной системы будет то же самое.

Автоматическое внесение в реестр любого заявления? Ага, щас…

Как не внести заявление сразу в реестр? Надо принять заявление и начать перенаправлять его по кругу «за належністю». Оказывается, ГПУ не прописала территориальную и ведомственную подследственность, оставив этот вопрос на творческое рассмотрение местных прокуроров.

Прокуратура Донецкой области нашла выход из ситуации — приняла заявление на судей Донецкого окружного административного суда и… переслала в прокуратуру Калининского района г. Донецка, мол, суд там находится, сами и вносите. Окружной суд вроде бы областной, но приказа Генпрокурора по этому поводу нет, поэтому гуляем. Причем, это вряд ли можно оспорить, потому что в новом УПК ст. 214 очень хитро написана: «Слідчий, прокурор невідкладно, але не пізніше 24 годин після подання заяви, повідомлення про вчинене кримінальне правопорушення або після самостійного виявлення ним з будь-якого джерела обставин, що можуть свідчити про вчинення кримінального правопорушення, зобов’язаний внести відповідні відомості до Єдиного реєстру досудових розслідувань та розпочати розслідування».

А заявления подаются в канцелярию? В канцелярию. А кто сказал, что в канцелярии принимал следователь или прокурор? В прокуратуре будут утверждать до последнего, что ни следователь, ни прокурор пальцем к заявлению о совершении уголовного правонарушения не прикасался, а переслали его из управления надзора той же прокуратуры области, куда оно попало неизвестно как.

Так мое заявление на судебного эксперта от 3 июня этого года вначале переслали в прокуратуру города Донецка, прокуратура г. Донецка уже оценила это заявление как жалобу и отправила на прокуратуру района. В целом, почти 3 недели прошло, ответа от прокуратуры Куйбышевского района г. Донецка нет. Рапортуют про 24 часа? Юристы говорят, что, по логике кодекса, вначале должны внести в реестр, а потом пересылать? Так это же по логике. А у прокуратуры на практике.

В 2011 еще по старому кодексу в апелляционном суде мы оспаривали отказ в возбуждении уголовного дела на чудесного судью Донецкого апелляционного суда Ржемовского (в народе – «Петрович»). Представитель прокуратуры явился в суд и заставил хохотать и нас, и судей, потому что сказал он примерно следующее: «Мы тут подумали. На таких уважаемых людей просто не может быть возбуждено уголовное дело. И поэтому решили отказать». Вы думаете, это изменилось?

Дежавю: «На таких уважаемых людей просто не может быть возбуждено уголовное дело…»

В средствах массовой информации нам долго рассказывали представители Администрации Президента и сам Генпрокурор, что с новым кодексом все заявления будут вноситься в реестр автоматически, и граждане будут избавлены от бремени бегания по судам с оспариванием «підстав для прийняття рішення у порядку 97 КПК не вбачається». Но сказки Генпрокуратуры заканчиваются ровно на том месте, когда признаки преступления могут «вбачатися» (не знаю, откуда наша русскоязычная прокуратура взяла это слово, внедрив в украинский язык) в действиях «нужных людей».

Ведь подается заявление, состоящее из текста, который читает и пытается понять прокурор. И увидит ли прокурор в тексте признаки преступления, зависит от того, как прокурор «поймет» прочитанное. Если не «поймет», прокуратура пишет, что в тексте нет данных про признаки преступления. И все.

«Немає підстав для внесення у реєстр». Именно такой формулировки мы дождались в отношении еще одного прекрасного человека – ныне прокурора Донецкой области Олега Николаевича Сюсяйло. Комичность ситуации в том, что прокуратура Донецкой области, работающая под руководством Сюсяйло, рассматривает нашу жалобу, в которой мы доказываем, что в действиях Сюсяйло четыре года назад были признаки преступления (три отказных мы отменили: два через Генпрокуратуру, один – через суд, речь идет о четвертом).
Могут ли подчиненные узреть признаки преступления в действиях своего начальника? Естественно, в тексте они не видят, где ж там преступление могло быть. Ну, сходил прокурор Сюсяйло (тогда первый зам прокурора Донецка) на проверку параллельно с прокурором района, устроив сюрприз областной прокуратуре, провел проверку с превышением полномочий, выдал прямо противоположные прокуратуре района выводы, что потом было подтверждено судом.

«Это ж разве преступление, если Олег Николаевич теперь наш начальник?» — спрашивает прокуратура в лице зама Сюсяйло Бабакова. А ГПУ упрямо пересылает жалобы на Сюсяйло в прокуратуру под руководством самого Сюсяйло. Заворачивают на уровне замов Генпрокурора, чтоб не дай Бог Генпрокурору не попали наши обращения. Четвертый круг пошел. Но мы считаем, что дорогу осилит идущей, вернее, догоняющий. Вот и догоняем, с умилением глядя на взлет нашего любимого Олега Николаевича Сюсяйло по карьерной лестнице.

Но если серьезно, то ответы «за змістом Ваша скарга не є заявою про кримінальне правопорушення… за таких обставин, підстав для внесення відомостей до Єдиного реєстру досудових розслідувань… не вбачається» на четкие обоснованные заявления прокуратура продолжает писать. Так что изменилось, Виктор Павлович?

Ни пострадавших, ни подозреваемых — все свидетели

А вот от этого ноу-хау должен вздрогнуть даже Генпрокурор. То, что я изложу ниже, невыгодно ни авторам кодекса, ни руководству Генпрокуратуры. Это «местная» инициатива в Донецкой области, выворачивающая наизнанку идею защиты прав человека в новом УПК, искривляющая институты свидетеля и подозреваемого до неузнаваемости. Я лично получила «отказной» (ныне – постановление о закрытии уголовного производства) на судей Донецкого окружного суда Крылову и Голуб, в котором во всей красе представлено то, о чем я расскажу ниже.

По новому УПК до предъявления уведомления о подозрении нельзя опросить того, на кого написано заявление. Логика авторов понятна (нам, но не местной областной прокуратуре). Авторы, выписывая норму «подозреваемый» пытались максимально соблюсти европейские стандарты и права человека и в кодексе предусмотрели, что опрашивать как свидетеля будущего подозреваемого нельзя (ст 87 ч 2 п 6). Если опросить, то это нарушение прав человека и «неналежні докази».

Вроде бы понятнее некуда: ходи, собирай данные о событии, опрашивай свидетелей, а если событие не имело места, закрывай производство, но человека, на которого написано заявление, попусту не дергай. И это правильная логика. Мало ли какие глупости могут написать люди с психическими отклонениями, не признанные недееспособными. Ходить следователю и дергать по 5 раз в день человека, о котором пишут, что он — предводитель марсиан, травящий газом заявителя? В этом смысле, новый УПК ввел действительно демократичную норму… и усложнил жизнь прокуратуре. А разве позволит прокуратура себя перетруждать?

ПО ТЕМЕ:

Десять главных новшеств УПК

С 20-го ноября лучше постоянно ходить с паспортом

Новый УПК лишил украинцев права на молчание

Мифы нового УПК. Права защиты урезаны, число уголовных дел вырастет в 7 раз

Юрист: С введением нового УПК уровень защищенности существенно снизился

С введением нового УПК украинские морги задыхаются от обилия покойников

Новый УПК в действии: обвиненный во взяточничестве вице-мэр Мариуполя заплатил и может спать спокойно

В Донецкой области нашли выход – опрашивать всех будущих подозреваемых как свидетелей. Нарушение? Да. Получение ненадлежащих доказательств? Безусловно. Но как замечательно объясняют! Говорят: «А мы, мол, потом, когда в статус подозреваемого человека переведем, эти показания учитывать не будем и новые отберем. И все дела». Маразм? Но участников ДТП сейчас вначале опрашивают как свидетелей вместо того, чтобы взять пояснения как у пострадавших, а потом одного из двоих перевести в статус подозреваемого. А беря пояснения как у свидетелей, прокуроры абсолютно осознанно, намеренно нарушают закон с целью «не заморачиваться с этим новым кодексом».

Но это не единственный кульбит, который проделывают прокуроры в Донецкой области с институтом свидетеля. Как свидетелей они пытаются опрашивать заявителей, причем тех, кто прямо в заявлении написал, что считает, что ему нанесен такой-то ущерб.

Естественно, человек, подписывая показания как свидетель, тут же теряет статус потерпевшего (ст 55 п 2 УПК – «Права і обов’язки потерпілого виникають в особи з моменту подання заяви про вчинення щодо неї кримінального правопорушення або заяви про залучення її до провадження як потерпілого»). Это за исключением тех случаев, когда человек сам пишет «я стал свидетелем преступления», то есть обозначает свой статус как свидетеля. Мне не жаль тех, кто подписал показания как свидетель, а потом опомнился и понял, что его «сделали». Знал, что подаешь заявление как пострадавший, писал, что тебе нанесен такой-то ущерб? Какого было показания как свидетель подписывать? И в этом случае невнимательные люди получают свое. И поделом.

Один другого краше. Запутавшиеся прокуроры и судьи

Получаю отказной (постановление о закрытии уголовного производства), где милый молодой старший следователь прокуратуры Калининского района г. Донецка Асадчев сообщает, что сходил он допросить судей Донецкого окружного административного суда Крылову и Голуб, а они от дачи показаний отказались, аргументировав это ст. 47 ч 2 ЗУ «Про судоустрій та статус суддів».

Я читаю и думаю: герои нашли друг друга. Один пошел судей опрашивать как свидетелей, в то время как заявления написаны именно на этих двух судей (Крылову и Голуб), а две судьи перепутали основания для отказа от дачи показаний и не послали Асадчева куда подальше, руководствуясь той же 87 УПК. Эта статья запрещает опрашивать тех, на кого написано заявление как свидетелей.

Судьи Крылова и Голуб об этом не знали? Читая, на основании чего судьи Крылова с Голуб отказались от дачи показаний, не знаю, жалеть их или смеяться. Они аргументировали свой отказ от дачи показаний тем, что имеют право не давать пояснений по сути дела, которое находится в их производстве. И это при том, что дела в их производстве уже не находились, по сути дел их никто ни о чем спрашивать не мог, потому что это не является содержанием заявления о совершении ими преступления.

И все это вместо того, чтобы отказаться от дачи показаний на основании ст. 63 Конституции Украины («Особа не несе відповідальності за відмову давати показання або пояснення щодо себе, членів сім’ї чи близьких родичів, коло яких визначається законом») и ст. 224 нового УПК (Особа має право не відповідати на запитання з приводу тих обставин…які можуть стати підставою для підозри, обвинувачення у вчиненні нею, близькими родичами чи членами її сім’ї кримінального правопорушення…).

Следователь прокуратуры Асадчев в нарушение ст. 87 УПК пытался опросить судей как свидетелей, хотя право этого делать не имел, пока не проведет полную проверку. Даже приближаться к этим двум судьям права не имел, но пошел…

Две судьи Донецкого окружного суда привели аргументацию, которая не имеет никакого отношения к ситуации, в которой они находились, демонстрируя ужасающую юридическую безграмотность, потому что судьи, которые даже себя правильно защитить не могут, не имеют права рассматривать дела других людей.

Кто же остается? Кто работает в прокуратуре? Я обзвонила всех знакомых. В Донецкой области все, как считалочку, выдавали мне сказочку про «Все свидетели. Подозреваемому-то еще ничего не предъявлено, а как же опросить?». И только один прокурор и один адвокат, работающие в Киеве, объясняли мне норму свидетель-подозреваемый в точном соответствии с новым УПК.

Я, конечно, очень рада за Киев, а нам что делать? У нас же в Донецкой области такой кураж в прокуратуре пошел, что хоть журнал «Крокодил» издавай. Соотношение прокуроров, которые знают новый УПК и тех, кто его не знает, оказалось, по моему, обзвону — 1:5. Т.е только один из пяти прокуроров и адвокатов работает правильно. Что касается географии, я не нашла среди юристов дончан, которые бы знали, что опрашивать как свидетеля будущего подозреваемого нельзя.

Генпрокурору еще не страшно? А такой бардак – это зачем? Даже Генпрокуратуре, со всеми ее «принято считать», такое положение дел невыгодно. Что происходит?

«Слідчий суддя» — это звучит гордо

Калининский районный суд. Приходим с генеральным директором нашей организации Гаркушей с заявлением в канцелярию: просим, мол, сообщить, на какой день назначено рассмотрение наших жалоб на постановление о закрытии производства, а то по срокам осталось два рабочих дня.

Заявление принимают, называют номера дел. Судья Федорчук. Подхожу к помощнице. Помощница удаляется узнать, на когда назначено заседание. Возвращается с ответом «залишено без розгляду». Я остолбенела. «Залишено без розгляду» — это старая формулировка, ее нет в новом УПК. Помощница отводит взгляд и тихо произносит: «Ко мне какие вопросы?». «К Вам? Никаких». Через четыре дня по почте так ничего и не приходит.
Безусловно, есть апелляция, и если рассматривать будет не «Петрович» (Ржемовский), то наша коллегия уголовных дел Апелляционного суда о такое обычно не пачкается. Но все же. Можно написать на судью в Высшую квалификационную комиссию. Можно. А правила? Комиссия может открыть дисциплинарное производство на судью, а может отказать в открытии такого производства. А дальше судья имеет право опротестовать дисциплинарку на себя в Высшую раду юстиции, а заявитель отказ в открытии такой дисциплинарки опротестовать не может нигде. А ведь принципы демократии предполагают равенство прав для сторон конфликта. Где оно тут?

Кстати, Высшая квалификационная комиссия судей имеет право не аргументировать свои отказы в открытии дисциплинарного производства на судей. Просто пишут «прийнято рішення про відмову у відкритті дисциплінарної справи … через відсутність у діях…(такого-то) підстав для дисциплінарної відповідальності». Правда, нервничают судьи, пока такой ответ напишет ВККСУ. В Киев ездят. На одного судью дисциплинарку напишешь – 4 суда через три дня о жалобе уже знают. Президент что-то там про борьбу с коррупцией говорил? А суды? Ах, да, суды же у нас независимы и, соответственно, борьба с коррупцией на них не распространяется. Судьи зависят только от прокуроров, которые могут завести на этих самых судей уголовное дело. А так независимы судьи. И мы удивляемся, почему кипит страна?

Раньше я думал, что однажды встану, а дураков нету – улетели все (Б. Окуджава)

Подводя итоги, честно скажу, что, сталкиваясь с такими случаями, которые описала выше, я в начале предполагала, что это сговор, что прокуроры, судьи специально перевирают законы. Пообщавшись в последнее время с прокуратурой (я подала всего три заявления), я осознала всю свою наивность. Да нет пока никакого сговора. И команды из Генпрокуратуры переводить всех в свидетели не было.

Как ни странно, Генпрокуратура заинтересована в законной реализации нового УПК. Это наши «местные», насколько мозгов хватило, так и реализовывают. А сговор родится потом, когда разобравшиеся в сути их нарушений люди начнут катать на прокуроров и судей жалобы, а судьи и прокуроры станут защищать друг друга, и просить работников ГПУ среднего звена: «А Вы ответьте им так-то». И те начнут отвечать.

Так правовая норма исказится и превратится в неписаную неправовую — «принято считать». И суды, идя на защиту своих коллег и прокуроров, начнут пачками штамповать незаконные решения. И жалобами будет завален Президент. И весь этот снежный ком покатится очень скоро. Дочитаются подозреваемые, что их незаконно опрашивали как свидетелей, потребуют в судах признать их показания ненадлежащими доказательствами. Судьи начнут защищать прокуроров, потому что отменять в Донецкой области придется, скорее всего, все. А дальше?

Уважаемая Генпрокуратура, Вы же вроде нам рассказывали, что будем жить по-новому! Так пока еще берущую реванш молодую (и не очень) прокурорскую группировку «без мозгов» нетрудно остановить. Или Вам нужны последствия?
Пожалуйста: за последние 4 месяца (я беру ровно 120 календарных дней) в Донецкой области произошло 7 поджогов магазинов, 3 диверсии на промышленных объектах, совершены поджоги 15 автомобилей (5 эпизодов), угнаны 3 BMW (Х5 и Х6), ограблены 2 ювелирных салона. В среднем, одно резонансное преступление за 6 дней. При этом мы не слышали ни слова о раскрытии перечисленных выше преступлений кроме Углегорской ТЭС, на которой по официальной версии властей, «все само загорелось», а независимые химики отмечают характер горения, который никак не соответствует тому, что установила комиссия министерства и прокуратура. Будем дальше ждать?

Наталья КАШКЕВИЧ (председатель президиума общественной организации «Спілка будівельників Донбасу»), ОРД

PRO-TEST