«Попридержите свои эмоции, нам шахту восстанавливать надо!» - такими словами гасили руководители шахты им. Засядько гнев, боль и слезы людей, потерявших в последних авариях своих детей, отцов, мужей, друзей. Пока на шахту не пожаловала премьер…
Юлия Тимошенко, возможно, даже сама не ожидала, каким тяжелым бременем ляжет на нее 23 декабря. Свой первый рабочий визит в качестве премьер-министра Украины она посвятила Донецку, самой болевой его точке на сегодняшний день – шахте им. Засядько.
Первым адресом, по которому отправилась эта мужественная женщина в воскресенье, в законный выходной день, был Дворец культуры этого предприятия, где ее ожидали семьи погибших шахтеров.
Шок после аварии
Сюда собрались не только те, кого осиротила страшная трагедия 18 ноября, унесшая жизни 101 горняка, и последовавшие за ней еще два взрыва, но и семьи, пострадавшие от прежних шахтных аварий. Так что актовый зал оказался заполненным до отказа. Люди стояли даже в проходах. Скорее всего, переполненность помещения с торчащими повсеместно штативами телекамер изначально породила просьбу премьера к журналистам покинуть зал. А, может, она резонно посчитала, что присутствие прессы осложнит ее общение с убитыми горем людьми, которые в такие моменты жизни меньше всего хотят публичного внимания к себе. Однако, зал на эту просьбу отозвался неодобрительным шумом, и присутствие журналистов было «узаконено».
Дело в том, что на Донбассе люди привыкли, что обещания власть предержащих зачастую, а то и нагло не соответствуют действительности. Тем более, что пострадавшие уже успели натерпеться от этого несоответствия, а, проще говоря, от вранья, равнодушия и просто хамства, сопровождаемого их на пути получения компенсаций от понесенного ущерба. Поэтому, с их точки зрения, лучше перетерпеть минуты неловкости и стыда, рассказывая всем о свих личных проблемах, чем потом проходить новые круги ада, добиваясь положенных по закону льгот. Так что, семьи погибших взяли журналистов в свидетели того, как новая власть собирается помочь обездоленным.
Честно говоря, истории несчастных вдов и матерей погибших шахтеров, рассказываемые со слезами в голосе, непросто было слушать даже участвовавшим в похоронах журналистам: комок несколько раз подступал к горлу.
Вот только несколько цитат из выступлений:
- Я – вдова погибшего комбайнера. Мой муж рассказывал мне, что в обычные смены они добывали по 800 тонн. А в выходные дни норму выработки им всегда увеличивали. (Страшный взрыв произошел в ночь с субботы на воскресенье – прим. авт.) Он говорил мне, что забой обесточивает при большой концентрации газа, но начальство заставляет все равно включать комбайн и ехать даже, когда белая шкала («Белая шкала» на датчике метана сигналит о запредельном уровне метана – прим. авт.)
- Быкова Галина Николаевна. У меня погиб сын. Теперь – ни мужа, ни сына. В комиссию нас привезли сразу после кладбища, что б меньше соображали. Да, сын жил отдельно, но это не значит, что я перестала быть его матерью. А в комиссии в этом усомнились. Это не по-человечески, когда мне говорят, что мне ничего не положено за его гибель. Нам вообще в комиссии заявили: «Вы попридержите здесь свои эмоции: для нас главное – восстановить шахту». А то, что я лишилась единственного кормильца, никого не волнует.
- Я - отец погибшего. Второй мой сын – на больничной койке. Раньше не позволялось в одну смену, на случай трагедии, спускаться в шахту близким родственникам, чтоб потери одной семьи не были такими….
- Я одна осталась с ребенком: ему только годик. Мы с мужем купили квартиру в кредит на 15 лет. Рассчитывали, что сможем выплатить за нее. Как теперь быть? Не новую купили: крыша протекает, стены – сырые, грибок – на обоях… На комиссии мы все пребывали в шоке, а нам там просто хамили. Мне сказали, что о ремонте квартиры можете не заикаться.
- Паукова Людмила Николаевна, мой сын три года на этой шахте в отпуск не ходил, брал компенсацию: все на квартиру собирал. Собирался, вот, на Новый год жениться. И теперь, получается, как мне заявили на комиссии, что 5-тилетний заработок за его гибель выплачивать некому: и невеста – не жена, и я – уже не член его семьи, потому что он жил отдельно. Это справедливо?
- Савченко Наталья, я сама инвалид второй группы. Мы с ребенком жили у свекрови, в комнатке 12 квадратов. В этой же квартире еще брат погибшего мужа живет. Фактически меня с ребенком сейчас выставляют на улицу.
- Звягильский заявил: кто стоял на очереди, тот квартиру получит. А остальным семьям - не положено. А многие из нас ведь живут в бараках, из которых теперь не выбраться до конца своих дней. Прямым текстом заявляли, мол, вы получите такие деньги, что сами себе купите квартиру. Но ведь надо, кроме квартиры, еще как-то жить дальше, детей поднимать.
- Мы с мужем жили на квартире, а прописаны были: я - у своих родителей, он - у своих. Брак зарегистрирован. У него фамилия – Бухно, у меня – тоже, и наш трехлетний сын тоже Бухно. Но почему-то, по мнению комиссии, я должна доказывать через суд, что мы жили одной семьей, чтобы получить за него компенсацию.
Поднимите руки, кто разбогател!?.
Справедливости ради нужно заметить, что в этом море жалоб была парочка и благодарных речей. Вдова с ребенком-инвалидом детства констатировала, что «Ефим Леонидович очень помог, особенно, когда сразу после аварии мы попали в больницу Вишневского, где нам не дали ни спирта, ни бинта». Да Геннадий Стариков, отец погибшего работника дегазации, признал, что «первым на трагедию откликнулся фонд Рината Ахметова и помог». Но это никак не изменило общекритической настроенности зала. Люди жаловались Юлии Тимошенко, как ищут сочувствия дети у своей матери.
И только за одно выступление зал поблагодарил дружными аплодисментами. Председатель донецкой общественной организации «Правовая защита» Вадим Черкасс заявил, что эта авария, как и все предыдущие и последующие, являются следствием одной планомерной коррупционной системы. Когда за смерти людей никого не наказывают, а вину списывают на необычные природные явления.
Правозащитник также подверг сомнению практику, когда компенсационные выплаты за гибель людей идут из бюджетного кармана, а не за счет шахты, находящейся в аренде, и по сути приносящей огромную прибыль одному человеку.
Выступивший затем зам. директора по экономике Павел Филимонов попытался опровергнуть слова правозащитника, опираясь на цифры. В частности, только в текущем году Засядько перечислила в общегосударственный фонд, из которого сейчас черпают компенсации по утрате кормильца более 34 млн. грн. Да и на похороны шахта затратила уже более 5-ти млн.
Однако, сухая цифирь потонула в негативных выкриках с места: «Поднимите руки, кто получил компенсацию: на меня соседи пялятся, думают, что я разбогатела» или «Моего мужа поминали вонючей, разваливающейся колбасой».
Юлия Тимошенко пообещала приехать к семьям погибших ровно через месяц. Назвала им номера «горячих линий» и набросала план первостепенных действий: создать новые комиссии по расследованию причин аварий и по компенсационным выплатам семьям погибших. А также поспособствовать независимому обследованию их жилищных условий. Кабмином будут инициироваться специальные поправки в законодательство, исключающие произвол в решении проблем потерпевших.
Разве тот мужчина?..
Не менее острой получилась и встреча премьера с трудовым коллективом шахты. Были на ней, конечно, и штатные выступающие, чьи доклады анонсировались программкой. Явно готовились тексты выступлений и для рабочих, или уж, по крайней мере, с ними оговаривалось, о чем они должны были сказать премьеру.
Но нестандартный ответ Юлии Тимошенко на упрек Ефима Звягильского, потребовавшего от своих шахтеров «встать и приветствовать зашедшего в зал премьер-министра стоя», с самого начала оставил надежду на то, что собрание имеет шанс отклониться от заготовленного сценария. Премьер высказалась в том смысле, что власть, многократно обманывавшая свой народ, оваций со вставаниями не заслужила.
И потом, в ходе встречи Юлия Тимошенко, не раз обращалась к залу с просьбой говорить о проблемах предприятия с максимальной честностью. В связи с этим, она даже прервала речь председателя профкома Независимого профсоюза горняков Украины (НПГУ) Виктора Севостьяненко, усмотрев в нем чрезмерное использование статистики, как то свойственно чиновничьим отчетам, а не выступлениям рабочих лидеров.
Пошатнувшуюся репутацию профсоюза попытался спасти его руководитель – присутствующий на встрече председатель НПГУ Михаил Волынец. Отдав должное оснащенности этого предприятия средствами индивидуальной и коллективной безопасности шахтеров, он подчеркнул, что профсоюзы и на таких предприятиях все-таки должны быть на чеку и занимать более боевую позицию. Народный депутат поддержал идею премьера о создании новой комиссии по расследованию причин частых аварий на этом предприятии, ибо старый ее состав, по его мнению, несколько отклонился в сторону от объективности.
И даже после того, как Звягильский поклялся, что не накажет никого из рабочих, если они публично признаются, что загрубляют датчики метана, откровенный разговор явно не клеился. Бригадир проходчиков с задних рядов бросил упрек своим товарищам: «Говорите, мужики: нечего шептаться поза углам»! В свою же очередь он поведал, что за последнее время из его бригады уволилось 14 человек. Но не страх погибнуть заставляет шахтеров уходить с шахты: их не устраивает уровень заработной платы, который не сопоставим ни с условиями труда здесь, ни со степенью риска.
Кто-то с места спросил у премьера, какую ей назвали цифру средней заработной платы на шахте им. Засядько. И услышав в ответ «три с половиной тысячи», зал возмущенно зашумел. Взявший слово ветеран предприятия Петр Побережный, у которого сын работает на шахте, подтвердил, что зарплата у рабочих ведущих профессий действительно недостаточная. И потому шахтеры вынуждены закрывать глаза на нарушения техники безопасности, чтобы заработать больше. Начальство требует: «Давай-давай», шахтеры отвечают им рвением «за копейку», становясь невольными соучастниками пренебрежительного отношения к охране труда.
Происходит это, по мнению Побережного, потому, что шахта, несмотря на высоченную производительность труда, не выплачивает шахтерам заработанное ими в полном объеме. Прибыль предприятия распределяется на побочные производства. На ту же, к примеру, агрофирму «Шахтер», выращивающую сельхозпродукцию в промышленных объемах и реализующую ее через сеть фирменных магазинов. По мнению ветерана, даже покупка и внедрение дорогостоящей когенерирующей станции за средства шахты и без всякой финансовой помощи государства, тоже сказалось на том, что повысить зарплату должным образом в очередной раз не представилось возможным. Сегодня эта станция производит столько электроэнергии из шахтного метана, что ее хватает пополнить ресурс целого района Донецка. Но какая выгода от этого самим шахтерам, которые, получается, субсидируют своим трудом других горожан?!
Судя по всему, именно эти «расклады» сильно не понравились Звягильскому, который после собрания обрушил свой гнев на Побережного, не стесняясь присутствия рядом высоких киевских гостей и губернатора Донецкой области. Брань и угрозы в адрес ветерана прекратил первый вице-премьер Александр Турчинов, напомнивший директору о его же собственном приглашении горняков к откровенности.
Слово – закон!
В это самое время Юлия Тимошенко отвечала на вопросы журналистов, назвав основными выводами из этой встречи следующие: шахта им. Засядько, как современное и хорошо оснащенное производство, закрыта не будет. Но система безопасности ведения работ на ней подвергнется существенной корректировке. За допущение аварий все виновные будут привлечены к уголовной ответственности. Система оплаты шахтерского труда обязательно будет изменена. «Чтобы прекратить соучастие шахтеров в нарушениях охраны труда, мы, скорее всего, введем почасовую оплату»,- так прямо и заявила премьер-министр Украины.
Екатерина ФУРМАНЮК, газета «Громадська правда», специально для PRO-TEST
Последние 5 статей
13.11.2015
23.10.2015
13.05.2015
30.04.2015
22.03.2015
