За ВИЧ-инфицирование троих мариупольских младенцев никто не ответил. А  всякое переливание крови несет в себе опасность заражения.

Предпочли недо-страховаться

Летом 2005 года страну облетела тревожная новость: троих новорожденных в патологии горбольницы № 3 Мариуполя заразили ВИЧ-инфекцией.

15 июня у донора плазмы, которая сама работала в Мариупольской станции переливания крови (СПК), выявили условно-положительный диагноз. Кровь, полученную 15 июня, сразу же утилизировали, но никто не позаботился о том, чтобы разыскать и списать предыдущий материал того же донора - полученный 31 мая. Хотя для того, чтобы предотвратить непоправимое, достаточно было заглянуть в карту донора, и сделать пару звонков. 

О ситуации знали  и бездействовали: заместитель главврача, которая тогда исполняла обязанности первого руководителя, завотделом комплектования доноров, завлаборатории СПИД в Мариупольской ГСПК, и другие работники станции.

Прошла неделя, и две части сомнительной плазмы от 31 мая влили двоим девочкам – родившейся 28 мая, и родившейся 19 июня. Только днем позже, 23 июня, сыворотку условно-позитивного донора направили в Донецкий СПИД-центр для проведения верификационных (уточняющих) исследований. Прошла вторая неделя, и инфицированную плазму перелили третьей девочке, родившейся 28 июня. Четвертая порция ВИЧ-положительной плазмы досталась тоже ей – и это произошло 4 июля. Всего лишь за день до того, как из Донецка подтвердили: донор инфицирована. И вскоре ВИЧ обнаружили в крови всех троих детей...

Позднее выяснится: более оперативно проверить донора не смогли, потому что экономили (ради каждого образца «лошадей не гоняли» в Донецк). Николай Гражданов, руководитель областного СПИД-центра, категорически отказался это комментировать.

В августе возбудили уголовное дело (по ст.131 ч.2 Уголовного кодекса Украины – ненадлежащее исполнение медицинским работником своих профессиональных обязанностей вследствие небрежного отношения к ним, повлекшее заражение двух и более лиц вирусом иммунодефицита человека), по итогам которого перед судом предстала 55-летняя П., замглавврача по организации трансфузионной помощи Мариупольской ГСПК. Она пояснила суду: этот донор тестировался раньше, и всякий раз результаты обследования на ВИЧ были отрицательными - в январе 2005 года, при приеме на работу, в апреле 2005 года – при проведении профосмотра, и в день первой сдачи крови – 31 мая.

Прикрытие № 2: ГСПК не была обязана проводить расследование предыдущей кроведачи, это обязанность Донецкого Центра борьбы со СПИДом.

Прикрытие № 3: в Донецке условно-положительный результат часто не подтверждался, и этот мог не подтвердиться.

На вопрос почему не сняли с экспедиции первую кроведачу, когда донор «попала под подозрение», подсудимая ответила, что плазма от 31 мая по всем  показателям, существовавшим на тот момент, считалась… качественной.

В судебных показаниях свидетели – руководители других станций переливания крови, и СПИД-центров (в том числе и те, кто мог бы разделить с П. ответственность), а также выступившие в качестве независимых экспертов, спецы из других областей, подтвердили правоту обвиняемой. Единственный, пожалуй, кто рискнул высказаться «против течения» - Павел Довгалевский, руководитель Мариупольского городского центра борьбы со СПИДом. Он сказал, что кровь, сданную 31 мая, надо было тормознуть до уточнения. И добавил: «Хотя это действие и не было регламентировано нормативом».

Владимир Мавров главврач МСПК, активно выступил в  защиту своего зама.

- На тот момент другой плазмы у нас вообще не было - на весь Мариуполь только эта. Вины сотрудников станции нет, так как не нарушили действующих на тот момент инструкций, не могли предугадать наличие серонегативного окна. А за списание качественной крови наступает ответственность. - заявил суду шеф обвиняемой, имея ввиду распоряжение 1984 года, когда о СПИДе еще и не слыхивали. Врачи опасались материального ущерба от необоснованного списания. А это аж… 200 гривен и выговор!

Парадоксально, но факт: отбраковать условно инфицированную плазму (перестраховаться) они боялись больше, чем отпустить в больницу условно здоровую (недо-страховаться)! И самое страшное: анализируя происшедшее спустя 2 года, можно подумать, что между опасностью погубить детей и опасностью погубить «качественный материал» в мариупольской станции на тот момент сделали правильный выбор - ведь за заражение ВИЧ-плазмой ответственность ни для кого не наступила…

Хотя как только вспыхнул скандал, руководство облздрава распространило резкий пресс-релиз: «За нарушение положения о карантинизации, не выполнение служебных обязанностей по предупреждению инфицирования  через кровь, главный врач станции переливания крови в Мариуполе и его заместитель будут уволены. Дело передано в прокуратуру». Публично заявлялось, что работники Мариупольской СПК виновны в том, что в Мариуполе используется только 30 процентов выдержанной плазмы, а остальная идет с колес – об этом говорилось как о безобразии, а не как о норме.

Но 2 октября 2006 года Жовтневый райсуд Мариуполя полностью оправдал обвиняемую. И сегодня в облздраве не могут припомнить - выносился ли кому-нибудь выговор за заражение младенцев. Кажется, замглавврача на некоторое время понижали в должности, но сейчас П. успешно трудится на прежнем месте.

А если бы инфицированный донор не была медсестрой СПК, мы с вами, возможно, вообще ни о чем не узнали бы.

-  Если бы она не была нашим сотрудником, мне бы никто не доложил о ее условно-положительном тесте. Выявление такого результата – дело обычное. Чрезвычайной ситуации не было, поэтому я и не доложила главврачу. - заявила обвиняемая.

Несчастный донор, узнав о своем диагнозе накануне свадьбы, сама испытала потрясение, и вскоре уволилась.

Когда грянул гром…

Слабое утешение, но в истории отечественного здравоохранения этот случай сыграл значительную роль.

- До мариупольского происшествия в Украине не было даже такого понятия, как карантин крови. МОЗ разработал необходимую нормативную базу только после этого случая. – говорит Лидия Блакитная, замглавы управления здравоохранения Донецкой области.

Хотя по логике – карантин донорской крови должен продолжаться столько же, сколько и серонегативное окно - та стадия заболевания, когда анализы не отражают истинной картины (именно в такой фазе 31 мая находилась донор пострадавших детей). Период «окна» составляет 21 день – 6 месяцев, а у человека с сильной иммунной системой может длиться годами.

- Исходя из эпидемиологических законов, надо говорить как минимум о полугодовом карантине, - соглашается Валентина Трубицына - и.о. главврача областной станции переливания крови. – Клинические проявления отсутствуют в серонегативном окне, и нет антигена, который бы улавливался тестами. У 8% людей серонегативное окно длится до 6 месяцев, у 12% - до 12 месяцев, в редких случаях - 18 месяцев, и некоторые считают, что карантин должен продолжаться не меньше.

- Если не по инструкции, а чисто по-человечески, то кровь от 31 мая надо было задержать уже при первом условно-положительном результате, - говорит Лидия Блакитная. - Именно это велит приказ МОЗ № 385 от 1 августа 2005 года. Там уже прописан алгоритм действий работников СПК в подобных случаях. Выводы сделаны не только на национальном уровне, но и на областном. Мы даже ужесточили требования Минздрава: приказ облздрава от 8 сентября 2005 года № 342 категорически запрещает отпуск некарантинной плазмы, оговаривает обязательное двукратное тестирование донора. И от момента первичного результата до верификационного подтверждения теперь должно пройти не более 3-х суток. 

Установленный в Украине карантин – 6 месяцев – по словам Лидии Блакитной соответствует общемировым представлениям. Теперь донора тестируют повторно спустя полгода, и только если его анализ на ВИЧ снова отрицательный, используют кровь, сданную им 6 месяцев назад. - А многие забывают прийти на повторный анализ, из-за чего областной СПК приходится уничтожать крови на 300 тысяч гривен в год! – жалуется Валентина Трубицына, и просит обратиться к читателям с просьбой проявлять сознательность и милосердие.

В области огромный дефицит препаратов крови, а количество доноров за последние 10 лет сократилось в десять раз. К тому же - объявить карантинизацию донорской плазмы легче, чем ее обеспечить: в Донбассе отсутствует техническая возможность для обязательного карантина. Чтобы хранить сданную донором плазму шесть месяцев, нужны низкотемпературные холодильные камеры, а станциям переливания крови их не хватает. В частности в Мариуполе  по состоянию на 2005 год имелось 10 вместо 30 ларей для заморозки. В дефиците также компьютерное оборудование и программное обеспечение для учета доноров и обращения компонентов и препаратов. В такой ситуации невозможно полагаться на одни лишь инструкции…

- Нас может спасти только аутодонорство, - считает Лидия Блакитная. – Это когда сам человек заготавливает для себя кровь. И оплачивает хранение своих эритроцитов – в течение  5 лет, плазмы – в течение года. А через год сдает опять, для себя же.

О своем горе узнала из ТВ

Судебный процесс, как это и положено в таких щепетильных ситуациях, был закрытым. И результаты его, мягко говоря, не афишировались. Мне удалось узнать о них лишь в  прошлом месяце, от киевского адвоката Татьяны Бордунис. Прежние попытки связаться с пострадавшими пресекались на всех уровнях – врачи говорили, что пострадавшие десятой дорогой обходят журналистов. Хотя не заинтересованы в нашем общении оказались в первую очередь медики. А мамы несчастных деток не против рассказать о своей беде.

Ребенок у Анжелы (имена пострадавших изменены) поздний и долгожданный. Она мать-одиночка:
- Пошел третий год, а я все еще не могу прийти в себя. Бывало, слепла… Стою на остановке, подходит троллейбус, а я не вижу куда ногу ставить. "Беспричинные" слезы постоянно - ни с кем же не поделишься… Бардак у нас начался еще с детской консультации: на все вопросы отвечают – «позолоти ручку»… Считаю, что в патологию мое дитя попало из-за ненормальных действий врачей - я бы первых наказала в роддоме… А в патологии наш врач – ну прям "от бога", называется "умеет успокоить": "Ваш ребенок умирает, я бы не думала, где брать деньги на лекарства!!!" – это был мой первый шок. А второй - что заразили ВИЧ. Я спрашивала у своих врачей: расскажите, как звучит клятва Гиппократа – смеются: забыли, что главное - не навредить…

Анжела говорит, что правду от нее долго скрывали.

- Через день после выписки, в середине июля, приехала к нам заведующая поликлиники. Сказала: срочно одевайтесь. Едем в машине - и они так издали, намеками… Я поняла, что чем-то заразили, когда сказали грудью не кормить. А я все равно кормила. Ребенок - моя мечта. Она пока ничем не отличается от других детей - песни поет, шухарит… Никто не верит, что от этой заразы можно избавиться, а я ищу методы. Китайской медициной интересуюсь, верю в чудо. Хотя будущее пугает: что в садик повести, что в школу – не представляю пока как. Там же сразу начнется: справки, то-се, узнают диагноз, будут на дитя как на прокаженное смотреть. – вздыхает Анжела.

Она уверена, что знает, как защитить других детей:

-     Неужели нельзя на большой портовый город один аппарат ПЦР, который дает точный анализ? В Мариуполе есть аж два таких, но у частных предприятий, которые не имеют лицензии делать анализы на ВИЧ.

Вторая пострадавшая,  Виктория, о своей беде узнала из… телевизора: - Уже когда все телеканалы трубили о заражении младенцев из Мариуполя, я начала догадываться: это о нас. В организме ее ребенка инфекция развивается быстрее - уже есть потребность в антиретровирусной терапии.

- Вот этот мешок лекарств – нам на месяц, - Виктория показывает «упитанный» пакет, который только что получила в Мариупольском центре борьбы со СПИДом.

Аня - тоже «пожилая роженица», тоже без мужа, и как и Анжела, была одержима материнством. У ее девочки, кроме ВИЧ, еще и ДЦП. Нужно лечение во Львове, но в специализированную больницу для «дэцэпэшников» их не приняли (Анна считает – из-за ВИЧ). Она тоже говорит, что ее водили за нос:

- А я догадалась, когда заманили для обследования, и специалист, закутавшись в целлофановый плащ, с трясущимися руками начала брать кровь у моего ребенка.

Метод «деревяшек»

Когда жертвы есть, а виновных нет, это называется стихийное бедствие. Остается признать, что всякое переливание в наших реалиях несет в себе опасность, и честно сказать: «За заражение через донорскую кровь ответственности не несем». К тому же, как разъяснила Валентина Трубицына, такие компоненты как эритромасса или тромбоциты вообще нельзя замораживать. Хотите гарантий - избегайте переливания!

Но в том-то и дело, что эта процедура назначается по жизненным показаниям. Отчасти поэтому, может быть, ни один врач не почувствовал своей вины: «Мы вам их спасли!» – не раз говорили мамам пострадавших малюток. В облздраве говорят, что сейчас уже начали брать согласие больного или родственников на эту манипуляцию, предупреждая о возможных последствиях. Таким образом, выбор между жизнью и смертью остается за пациентом. Но брать расписку – это мера на будущее, а тем кто уже пострадал надо жить сейчас.

-   Судья хихикала, когда прокурор читал наши иски о взыскании морального вреда. Мы сами не могли читать – слезы душили. Итог - "оставить без рассмотрения", и – выкарабкивайтесь, как хотите. – вспоминает Анна.  – А я считаю: виновно все здравоохранение. Вслушайтесь – здраво-охранение – должно служить охране здоровья, а не наоборот...

- Она такая хрупкая женщина, эта подсудимая. Подошла к нам, расплакалась, говорила – у нее тоже внук умер, прощения просила. Я не хочу, чтобы кто-то сел в тюрьму, но государство не должно нас бросить в нашей беде! Все думают, что вич-инфицированный ребенок опасен, а на самом деле – это мы боимся, чтобы в нашу сторону не дай бог никто не чихнул. Даже это может оказаться смертельно! – говорит Вика.

- Новичка, которым была та донор (31 мая впервые в жизни сдала плазму) надо было трижды проверить. – считает Анжела. – А замглавврача со спокойным сердцем ушла в отпуск, когда могла еще две недели что-то предпринять - столько прошло с 16 июня, когда она узнала, и до 30 июня, когда моей детке влили  инфицированную плазму в первый раз…

О суде все трое вспоминают с содроганием.

-    Все их ответы, как у деревянных человечков, деревянным языком: мы действовали по инструкции. А я говорю: вы разве роботы, а если подумать? Раздолбайство жуткое, и все в рамках инструкций! – волнуется Анжела.

Оправдание подсудимой не лишает Викторию, Анжелу и Анну возможности предъявлять иски о взыскании морального вреда в порядке гражданского судопроизводства, но адвокат пострадавших Татьяна Бордунис поставила перед собой цель доказать вину медиков в рамках уголовного дела:

- Нам удалось добиться отмены приговора еще 17 января 2007: апелляционный суд вернул дело на доследование. – говорит адвокат. - Перед новым следствием поставлены задачи: установить всех виновных в инфицировании детей должностных лиц, выяснить их полномочия, дать правильную юридическую квалификацию их действиям. Но меня возмущает, что дело ведет тот же следовать, который «запорол» первое расследование. По-моему, он просто занимается затягиванием и не способен установить по делу истину. Для меня же халатность заместителя главврача очевидна: главная задача ее службы - контроль за качеством донорской крови и плазмы. «Закон о донорстве крови и ее компонентов», «Закон Украины о предотвращении заболевания СПИДом и соцзащиты населения», и другие, которые нарушило это должностное лицо, выше инструкции о карантинизации. Станция переливания крови не найдет денег на всех пострадавших, если медики будут знать, что конкретный человек ни за что не отвечает!

Татьяна ЗАРОВНАЯ,

 специально для PRO-TEST

Кстати. Ни один тест на ВИЧ не дает 100% достоверный результат. Тест-системы третьего поколения проверяли наличие антител в крови и часто выдавали ошибки. Система ПЦР (метод полимерной цепной реакции) проводит наиболее глубокое исследование, проверяя наличие ДНК, РНК вируса болезни. Такой аппарат имеется в столице и стоит около 600 тысяч гривен, к нему необходимы также дорогие расходные материалы. Считается, что тесты 4 поколения, которыми обеспечена Донецкая область сегодня, «улавливают» вирус через 14 дней, а ПЦР позволяет «уловить» в течении 3-9 дней после попадания вируса в организм.

Кстати 2. Еще в 2002 году жительница Донецка выиграла иск на сумму 100 тысяч гривен у областной станции переливания крови, после того как ей перелили кровь, инфицированную ВИЧ. В 2006 году в центральном родильном доме Горловки инфицировали ВИЧ молодую женщину. Инфицированную плазму она получила в апреле, после тяжелых родов, а узнала о своем диагнозе в августе, когда ВИЧ обнаружили у донора. Очевидно, и в этом случае донорская плазма оказалась не выдержанной.

Автор:
Сообщение:
	Введите здесь цифры, отображенные левее